«Преподаватель живет в своих учениках...» (воспоминания Н.Е. Крыловой)
Н.Е. Крылова,
доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного права и криминологии юридического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова
«Преподаватель живет в своих учениках...»
(памяти Нинель Федоровны Кузнецовой)
В ноябре 2010 г. перестало биться сердце Нинель Федоровны Кузнецовой — яркой личности, талантливого юриста, ученого и педагога.
Нинель Федоровна родилась 9 декабря 1927 г. в г. Ташкенте (Узбекская ССР) в семье военного летчика Кузнецова Федора Георгиевича, уроженца Тульской области, члена КПСС с 1920 г., командированного на борьбу с басмачеством, и Кузнецовой Марии Ивановны, также уроженки Тульской области.
Федор Георгиевич стал впоследствии видным военачальником: в 1953 г. он возглавлял штаб Военно-воздушных сил Таврического военного округа, просуществовавшего до 1956 г., окончил службу в звании генерал-майора.
Замечу, что военнослужащими были и муж, и свекор Нинель Федоровны. Муж — Осипенко Валентин Петрович — окончил Военно-воздушную инженерную академию им. Н.Е. Жуковского. Свекор — Осипенко Петр Иосифович — служил в звании генерал-майора инженерной службы. Тот факт, что Нинель Федоровна выросла в семье военного и долгие годы военными была окружена, не мог не повлиять на ее характер, формирование у нее волевых качеств, собранности, целеустремленности и, я бы сказала, «боевитости».
В 1935 г. Н.Ф. Кузнецова поступила в среднюю школу.
Судьбу Нинель Федоровны, как и многих ее ровесников, опалила война. В силу юного возраста она, конечно же, не могла принимать непосредственного участия в боевых действиях на фронте, но трудилась в тылу. В 1943–1945 гг. без отрыва от учебы она, будучи совсем еще девчонкой, работала телеграфистской в штабе Военно-воздушных сил сначала Средне-Азиатского, а затем — Южно-Уральского военного округа. Эта ее работа была отмечена медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне (1941–1945 гг.)».
В штабе ВВС Южно-Уральского военного округа работали студентки Всесоюзного юридического заочного института, заинтересовавшие Нинель Федоровну работой юриста. Воспитанная на речах адвокатов, защищавших революционеров, она решила стать не просто юристом, а непременно адвокатом, чтобы защищать «несчастных», по ее выражению, преступников.
Окончив среднюю школу № 12 в г. Чкалове (ныне Оренбург) в 1945 г. с золотой медалью, она приехала в Москву и без экзаменов поступила на юридический факультет МГУ имени М.В. Ломоносова.
Ее преподавателями были видные отечественные юристы: А.И. Денисов (теория государства и права), А.А. Герцензон (Общая часть уголовного права), А.Н. Трайнин (Особенная часть уголовного права), В.Д. Меньшагин (военное уголовное право), И.Н. Якимов (криминалистика), М.Л. Шифман (уголовный процесс). Как впоследствии отмечала Нинель Федоровна, столь мощная в интеллектуальном плане профессура не могла не увлечь студентов, которые в своем большинстве выбирали уголовно-правовую специализацию.
Правда, «адвокатский романтизм» сохранялся у нее до 3 курса — до первой учебной практики, проходившей в Московской городской прокуратуре. Именно с этого момента, как признавалась Н.Ф. Кузнецова, ее симпатии быстро и прочно перешли на сторону прокуроров и следователей — трудяг, покидавших свои рабочие места далеко за полночь. Ее руководителями по практике были такие выдающиеся следователи, как А. Михайлов, А. Эйсман, прокурор города Москвы А. Васильев, ставшие впоследствии известными докторами юридических наук и профессорами.
В студенческие годы Н.Ф. Кузнецова активно участвовала в работе научного студенческого кружка по уголовному праву, руководимого Ароном Наумовичем Трайниным — выпускником юридического факультета МГУ, основоположником науки советского уголовного права. В 1945–1946 гг. он представлял СССР в Лондонской четырехсторонней (СССР, США, Англия и Франция) комиссии, работавшей над Уставом будущего Нюрнбергского трибунала над военными преступниками, а затем стал главным советником делегации СССР на Нюрнбергском процессе. Сам А.Н. Трайнин учился на юридическом факультете МГУ в то время, когда там преподавал крупнейший отечественный юрист, также выпускник Московского университета Михаил Николаевич Гернет, читавший в 1904–1911 гг. лекции по уголовному праву. Таким образом, Нинель Федоровна, будучи воспитанницей А.Н. Трайнина, который, в свою очередь, учился по лекциям М.Н. Гернета, смогла приобрести бесценные знания и научные представления, образующие в своей совокупности наследие отечественной школы уголовного права, что, как представляется, серьезно повлияло на ее профессиональный путь.
В характеристике, составленной в 1953 г. и подписанной деканом юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова А.Г. Лашиным, отмечается, что, будучи студенткой, Н.Ф. Кузнецова «сочетала активную общественную работу с отличной успеваемостью. На 2, 3, 5 курсах была комсоргом студенческих групп и цикла, участвовала в избирательных кампаниях по выборам в центральные и местные органы власти» (отсутствие в характеристике упоминания о 4 курсе, вероятно, можно объяснить тем, что Нинель Федоровна в 1948 г. стала мамой — у нее родилась дочь Алла).
В 1950 г. Н.Ф. Кузнецова с отличием окончила юридический факультет МГУ и была приглашена А.Н. Трайниным в аспирантуру для продолжения научных исследований под его руководством. Однако Нинель Федоровна считала пробелом в своей подготовке оторванность от практики и выразила желание работать судьей в Московском городском суде, на что Арон Наумович, в то время заведовавший кафедрой уголовного права, заявил: «Не для того мы вас готовили столько лет, чтобы вы сейчас бросили университет, бросили педагогику и ушли в Мосгорсуд». Его поддержали члены кафедры. Надо отдать должное прозорливости и чутью А.Н. Трайнина, сумевшего в молоденькой выпускнице юридического факультета увидеть мощный научно-исследовательский потенциал.
Обучаясь в аспирантуре, Н.Ф. Кузнецова продолжала, как и в студенческие годы, вести большую общественную работу: на первом году обучения проводила политчасы в студенческой группе, на втором и третьем годах работала секретарем комсомольской организации аспирантов и преподавателей факультета. Кандидатские минимумы были ею сданы со следующими оценками: специальность — «отлично», диалектический и исторический материализм — «отлично», теория государства и права — «хорошо», иностранный язык — «отлично».
В начале 1950-х гг., в период борьбы с «космополитизмом», А.Н. Трайнин был отстранен от заведования кафедрой и чтения лекций, но продолжал самозабвенно руководить студенческим кружком и читать специальный курс для студентов уголовно-правовой специализации. На заседания кружка в основном приглашались известные ученые, например процессуалист Н.Н. Полянский, автор работы «Правда и ложь в уголовной защите» (1927 г.).
На одном из таких заседаний довелось присутствовать Г.Н. Борзенкову — в то время студенту, а ныне профессору юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. По его словам, А.Н. Трайнин предложил прослушать доклад на тему «Приготовление и покушение на преступление», который сделает его «отличная ученица», аспирантка Н. Кузнецова. Доклад был прочитан на таком высоком уровне, что, как не без иронии замечает Геннадий Николаевич, он, испугавшись, что не сможет заниматься наукой так же серьезно, решил специализироваться на кафедре гражданского права.
Н.Ф. Кузнецова вспоминала, что во время своего выступления на том заседании, опровергая аксиомы учебников, она доказывала: стадии совершения преступления вовсе не синонимы приготовления и покушения, обнаружение умысла не является стадией преступления, невозможен добровольный отказ от прерванных приготовления и покушения. Неожиданно для Н.Ф. Кузнецовой, ждавшей критики со стороны ученого с мировым именем, А.Н. Трайнин поддержал ее идеи, поблагодарил за выступление и даже пожал руку. По словам Нинель Федоровны, в тот день ею был усвоен первый урок исследователя: «Дерзай, не бойся, не боги горшки обжигают» 1.
Спустя много лет, уже после смерти А.Н. Трайнина, Н.Ф. Кузнецова посвятит ему ряд работ, в которых даст характеристику его вкладу в отечественную науку уголовного права и педагогику. В одной из таких работ, опубликованной в 1976 г., Нинель Федоровна расскажет о преподавательском таланте Арона Наумовича, полагавшего, что никакие распоряжения об обязательном посещении лекций не создадут аудитории, если ее не обеспечит сам лектор и если он не будет поддерживать с ней живую связь. Неясность мысли лектора, по его мнению, и попытки уйти в туманную сферу общих фраз приводят к тому, что аудитория перестает слушать. Мысль лектора должна развиваться последовательно. Лекция — неподходящее место для гимнастических упражнений интеллекта: логические скачки от одного вопроса к другому или внезапный бросок в сторону от основной темы не содействуют укреплению внимания аудитории. Язык лекции должен быть живым, ярким и четким, но не вычурным. Крайне нежелательно чтение лекций по рукописям, чтение же по учебнику — недопустимо. Лектор интонациями и повторениями должен ориентировать студентов в отборе материала для конспектирования. Лекция не может превращаться в диктант, иначе, как иронично замечал А.Н. Трайнин, у слушателей усиленно начнут работать руки — и слабее голова. Лектор обязан любить науку, вдохновляться ею. Студенческая аудитория чутка и требовательна. Она быстро и безошибочно производит оценку и лектора, и его курса. Томительно-ровное течение лекционного потока, когда лектор «отбывает часы», безразличный к науке, к аудитории, приводит к тому, что студенты являются на такую лекцию с запасом книг для чтения и тем для разговоров. Недопустим и противоположный стиль чтения лекции, когда лекционное время разбазаривается на развлекательные истории, душещипательные примеры из судебной практики. По словам Н.Ф. Кузнецовой, лекции Арон Наумович читал вдохновенно, никогда не пользовался заранее составленными конспектами, но зато его лекторская кафедра всегда изобиловала книгами, журналами, выписками, к которым он прибегал при цитировании. Речь его была сжатой, четкой, яркой, даваемые дефиниции предельно отточены, а метафоры неизменно образны и остроумны. Такие лекции помнятся очень долго, некоторые положения из них — всю жизнь2.
Я позволила себе такое длинное отступление только с той целью, чтобы показать огромное влияние А.Н. Трайнина на становление Н.Ф. Кузнецовой как юриста-ученого и педагога. Уроки А.Н. Трайнина были хорошо усвоены его ученицей, которая впоследствии смогла преподать их уже своим многочисленным ученикам. До конца своих дней, как мне кажется, Нинель Федоровна оставалась не только «отличной», но и «верной» ученицей Арона Наумовича.
Замечу, что судьей Нинель Федоровна не стала, но приобрела практический опыт, проработав 15 лет народным заседателем: сначала народного суда Октябрьского (1955–1960 гг.), а затем — Ленинского (1960–1970 гг.) районов г. Москвы. Работала Нинель Федоровна по месяцу в год вместо положенных двух недель. Практическая деятельность ее увлекала: ей довелось самой писать приговоры, много заниматься обобщением судебной практики, консультировать. Материалы уголовных дел, рассмотренных с ее участием, впоследствии ею использовались при чтении лекций по уголовному праву и написании научных работ.
В одном из своих последних трудов «Проблемы квалификации преступлений» (М., 2007), который Нинель Федоровна оценивала словами «Здесь — всё: моя боль, моя кровь, моя жизнь!», она приводит курьезный случай из судебной практики Ленинского районного суда г. Москвы. Рассматривалось уголовное дело по оскорблению представителя власти. На вопрос председательствующего, оскорбил ли милиционера подсудимый, при этом воспроизводить сами оскорбления суд по понятным причинам запретил, потерпевший ответил: «Меня лично подсудимый не оскорблял, он унизил мою мать, которая давно умерла, так что я не знаю, оскорбил ли он меня как работника милиции или нет». Данный случай рассматривался Н.Ф. Кузнецовой в связи с анализом оценочных признаков в уголовном праве. Книга содержит большое количество других примеров из судебной практики, что делает ее живой, интересной, практически ориентированной.
Впоследствии любой научный вопрос, особенно относящийся к изменениям уголовного закона, Н.Ф. Кузнецова рассматривала с практических позиций: облегчит или усложнит то или иное законодательное решение работу следователей и судей. При обсуждении на кафедре очередной диссертации соискателя ученой степени Нинель Федоровна нередко задавала вопрос: «Скажите, что это даст практике?»
В сентябре 1953 г. Н.Ф. Кузнецова защитила кандидатскую диссертацию по теме «Ответственность за приготовление и покушение на преступление». Докторская диссертация по теме «Преступление и преступность» была ею защищена в марте 1968 г. В предисловии к своим избранным трудам (СПб., 2003) Нинель Федоровна хорошо описала трудности, с которыми ей пришлось столкнуться при подготовке и защите обеих диссертаций.
С ноября 1953 г. Н.Ф. Кузнецова приступила к работе на юридическом факультете МГУ: сначала в качестве преподавателя, затем старшего преподавателя факультета (1958 г.), ассистента (февраль 1959 г.), доцента (сентябрь 1959 г.), впоследствии — профессора кафедры уголовного права и криминологии (1970 г.). В феврале 1986 г. на Нинель Федоровну были возложены обязанности заведующей кафедрой, которые она исполняла вплоть до июня 2000 г.
С 1959 г., став доцентом, Нинель Федоровна начала читать лекции по Общей части советского уголовного права для студентов дневного и вечернего отделений, а также сразу несколько специальных курсов: «Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик», «Новое уголовное законодательство РСФСР», «Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения». Чтение первых двух спецкурсов было связано с принятием в 1958 г. союзных Основ уголовного законодательства и разработкой проекта нового Уголовного кодекса РСФСР, вступившего в силу в 1961 г. В 1963/64 учебном году Нинель Федоровна подготовила и начала читать еще один спецкурс — «Основы советской криминологии».
Н.Ф. Кузнецова была, безусловно, талантливым и смелым педагогом: ее лекции содержали информацию, которую студенты не могли получить из других источников. В советский период статистика преступности была закрытой, ее обнародование было по существу разглашением государственной тайны. Не раз, выходя из поточной аудитории после лекции, по воспоминаниям профессора Г.Н. Борзенкова, Нинель Федоровна говорила: «Меня посадят!» Но она понимала, что будущий юрист должен иметь представление о действительном, а не о мнимом состоянии дел по противодействию преступности, о количестве заключенных, о зарубежном праве.
Помимо чтения лекций Нинель Федоровна проводила семинарские занятия по Общей и Особенной частям советского уголовного права на дневном и вечернем отделениях факультета, а также спецсеминары на старших курсах дневного и вечернего отделений факультета, руководила написанием курсовых и дипломных работ. Её среднегодовая только педагогическая нагрузка в 1959–1964 гг. составляла 800–900 часов.
На заседании кафедры, состоявшемся 11 марта 1964 г., после внушительного научного отчета Нинель Федоровны с оценкой ее научно-педагогической деятельности выступил профессор Н.Д. Дурманов, отметивший, что «доцент Н.Ф. Кузнецова много и успешно работает. Она — автор многочисленных научных работ, в том числе нескольких глав учебников уголовного права, подготовленных кафедрой. Круг ее научных интересов широк. Она отличается большой самостоятельностью, ставит ряд новых проблем; работая над этими проблемами, тщательно и глубоко изучает и удачно использует практику судебных, следственных и прокурорских органов. Она непосредственно связана с деятельностью этих органов и принимает активное участие в их работе. Нинель Федоровна на должном идейно-теоретическом уровне умело, успешно, добросовестно, с любовью к делу, с вниманием и чуткостью к студентам ведет большую педагогическую работу во всех ее формах... В текущем году Н.Ф. Кузнецова подготовила и прочитала, впервые на нашем факультете, новый курс криминологии. Заслуживает высокой оценки работа доц. Кузнецовой по руководству научным студенческим кружком по уголовному праву. Она успешно ведет воспитательную работу со студентами и пользуется у них большим авторитетом...». По итогам обсуждения отчета Н.Ф. Кузнецовой ее научно-педагогическая и общественная работа была признана, как сказано в выписке из протокола заседания кафедры, «вполне удовлетворительной».
Решением ВАК от 4 ноября 1970 г. Н.Ф. Кузнецова была утверждена в ученом звании профессора по кафедре уголовного права.
В период 1971–1975 гг. Нинель Федоровна продолжала вести активную научно-педагогическую и общественную деятельность. Она читала семестровый курс по криминологии на 3 курсе дневного отделения, проводила семинарские занятия по уголовному праву со студентами 2 и 3 курсов дневного и вечернего отделений, читала спецкурс о причинах преступности для пятикурсников обоих отделений уголовно-правовой специализации. За пять указанных лет ею было подготовлено 35 дипломантов, осуществлено руководство 190 курсовыми работами (в среднем 35–38 курсовых работ в год). Она руководила производственной практикой студентов 3 курса, преддипломной практикой студентов 5 курса обоих отделений, была председателем ГЭК на юридическом факультете Ленинградского государственного университета (1975 г.) и членом ГЭК на юридическом факультете МГУ.
Нинель Федоровна руководила научным студенческим кружком «Криминология и социология уголовного права», а также несколькими «проблемными» группами. Студентами одной из них была подготовлена и издана в 1971 г. объемом 8 печатных листов работа «Сравнительное криминологическое исследование преступности в Москве в 1924/ 1968–1969 гг.».
В 1974 г. ею был прочитан курс лекций по криминологии для студентов 4 курса юридического факультета Дальневосточного государственного университета.
В указанный период Н.Ф. Кузнецова подготовила двух аспирантов, которые защитили кандидатские диссертации в 1975 г. В 1972 и 1975 гг. она руководила стажерами из США. Вообще в эти годы она осуществляла научное руководство не менее чем 14 профессорами и доцентами из ГДР, Польши, Чехословакии, Венгрии и Канады. В 1972 г. она выступила с несколькими лекциями по советской криминологии перед студентами и преподавателями Софийского университета (Болгария).
Помимо большой педагогической деятельности Нинель Федоровна осуществляла активную научную работу. В указанный период она опубликовала 27 научных работ общим объемом 90 печатных листов. В 1972 г. в течение четырех месяцев она была на ФПК и подготовила за это время учебное пособие «Современная буржуазная криминология», опубликованное в 1974 г. издательством Московского университета. Она участвовала в работе нескольких научно-практических конференций в Москве, Ленинграде, Ташкенте, Таллине, Владивостоке. Темами ее выступлений были: классификация причин преступности; эффективность норм об охране социалистической собственности; антиобщественная мотивация; усовершенствование уголовной статистики и др. В 1974 г. Нинель Федоровна участвовала в работе VIII Международного конгресса по социологии (Канада), где выступила с докладом на секции «Девиантное поведение и социальный контроль».
Удивительно, но в этот период Н.Ф. Кузнецова активно занималась и общественной работой: она в третий раз была избрана депутатом Ленинского райсовета депутатов трудящихся г. Москвы, где исполняла функции председателя комиссии по социалистической законности. Кроме того, работала народным заседателем Ленинского райнарсуда г. Москвы, регулярно читала лекции по уголовному праву и криминологии в «директивных органах», Верховных судах СССР и РСФСР, на курсах усовершенствования судей, а также работников Минюста, перед членами товарищеских судов, перед пропагандистами, перед слушателями народных университетов при МГУ, перед населением в качестве члена общества «Знание».
В 1976–1980 гг. кроме чтения лекций по Общей части уголовного права и курсу криминологии на обоих отделениях, проведения семинарских занятий по уголовному праву и спецсеминара «Основные проблемы причин преступности» для уголовно-правовой специализации Нинель Федоровна руководила курсовыми и дипломными работами студентов (30–40 курсовых и 7–10дипломных работ в год). Она являлась научным руководителем 12 аспирантов, и двое из них — А.И. Гуров и Л.И. Романова — защитили в указанный период кандидатские диссертации. Среди аспирантов Нинель Федоровны были два кубинца. В тот период общий объем ее ежегодной педагогической нагрузки составлял 1200–1500 часов.
Она продолжала руководить криминологическим студенческим кружком, а также пятью проблемными группами: «Сравнительное правоведение», «Социология правосознания», «Изучение эффективности правовой пропаганды средствами массовой информации», «Криминологическая характеристика правонарушений несовершеннолетних и молодежи», «Криминологическая характеристика преступности женщин». Три исследования проводились в рамках договоров о научном сотрудничестве с Тбилисским и Пермским государственными университетами, а также с Ленинским советом народных депутатов. В 1980 г. Н.Ф. Кузнецова прочитала 30-часовой курс лекций по криминологии в подшефном Мордовском государственном университете.
Читая обстоятельные научные отчеты Нинель Федоровны, задаю себе вопрос: как мог один человек (заметьте — женщина!) всё это делать — преподавать, ездить в командировки, посещать библиотеки, проводить уголовно-правовые и криминологические исследования, писать учебники, руководить аспирантами? Как она всё это выдерживала?
В 1984 г. за разработку теоретических основ советской криминологии группе из пяти учёных, в которую входила Н.Ф. Кузнецова, была присуждена Государственная премия СССР. Как непременный участник многочисленных комиссий по совершенствованию законодательства при высших органах государственной власти она была автором или соавтором почти всех уголовно-правовых новелл второй половины XX в.
Академик В.Н. Кудрявцев, с которым Нинель Федоровна была дружна на протяжении многих лет (их первая совместная работа, посвященная квалификации соучастия, была опубликована в журнале «Советская юстиция» в 1962 г.), отмечал две характерные ее черты, проявлявшиеся, кстати, не только в науке. Во-первых, это глубина и доскональность изучения избранного предмета: там, где многие авторы останавливались по причине трудностей анализа или узости научных интересов, Нинель Федоровна шла до конца, подчас вопреки общепринятым взглядам. Во-вторых, это необычайная стойкость характера в сложных ситуациях, когда на одной чаше весов мнение начальства, авторитет власти, распространенные предрассудки, а на другой — логика науки. Для Нинель Федоровны всегда было очевидно, что наука — это высший критерий истины и практического действия, а «мнение начальства — не указ». Академик называл Н.Ф. Кузнецову «мастером полемики», в которой она подчас заходила слишком далеко, «но здесь уже ничего не поделаешь — таков характер, где смешались и гены, и жизненный путь» 3.
По природе своей безусловный борец, Нинель Федоровна абсолютно была лишена таких качеств, как пассивность, равнодушие, созерцательность, во всяком случае применительно к науке и преподавательской деятельности. В связи с этим вспоминается ироничное высказывание Феликса Михайловича Решетникова, одного из известных юристов, высоко ценивших и уважавших Нинель Федоровну, по случаю ее переезда на новую квартиру на Юго-Западе Москвы: «С переездом Нинель Федоровны на улицу 26 бакинских комиссаров там стало 27 бакинских комиссаров».
Мое знакомство с Нинель Федоровной состоялось в сентябре 1988 г. Мне, в то время — студентке 2 курса юридического факультета, повезло учиться у нее в группе. Манера Нинель Федоровны вести семинарские занятия была необычной и существенно отличала ее от других преподавателей. Семинары проводились ею в форме «блиц-опросов», при этом вопросы формулировались с «подковыркой», и ответ на них предполагал не только хорошее знание материала, но и умение быстро соображать. Если студент замешкался, то право ответа переходило к другому. Необходимо было владеть терминологией и учитывать нюансы закона, понимать, что каждое слово законодателя имеет глубокий смысл.
Нинель Федоровна была нетерпима к коверканью русского языка. На экзамене по Общей части уголовного права мне достался вопрос «Совокупность приговоров». При оглашении вопроса в слове «приговоров» я сделала ударение на последнем слоге: «приговор?в». Проработав в суде несколько лет, я нахваталась словечек типа «ос?жденный», «приговор?», «ИВС» (изолятор временного содержания), «ШИЗО» (штрафной изолятор) и проч. Нинель Федоровна меня поправила: «Совокупность пригов?ров». Дальше было без запинок.
Несколько слов о русском языке. Все, кто читал работы Н.Ф. Кузнецовой, наверняка обращали внимание на её неподражаемый стиль, на который не могла повлиять даже редактура: искромётный слог, в минимуме слов заключён максимум информации, она словно припечатывала фразы. Ей, как, пожалуй, немногим в науке, было свойственно изобретать новые, на слух необычные профессиональные термины, которые максимально точно, с её точки зрения, отражали смысл сказанного, — «коррумпант», «управленец-коммерсант», «бизнес-элитная преступность», «галлопирующая преступность», «субъект-субъективные» и «объект-объективные» свойства преступления и т.д. Признаюсь, ее стиль мне напоминал стиль В.В. Маяковского — в том смысле, что ему тоже было свойственно такое необычное словообразование: «Я планов наших люблю громадьё...». Вот это «громадьё» мне приходило на ум всякий раз, когда я по просьбе Н.Ф. Кузнецовой набирала на компьютере ее очередную статью или главу учебника. Вообще Нинель Федоровна с большим уважением относилась к тем, кто мог разбирать ее трудный почерк: это могла далеко не каждая лаборантка! Кроме того, нередко Нинель Федоровна так «закручивала» фразы, что они оставались без концовки. Думаю, что редакторам приходилось несладко.
Нинель Федоровна ненавидела «наукообразность», особенно в диссертациях. Не научность, а именно показную наукообразность, т. е. словесную шелуху, за которой автор скрывал собственные пустоту и некомпетентность. Всё это ею называлось словом «заумь»...
Н.Ф. Кузнецова умела «зажечь» студента, поэтому многие стремились писать курсовые и дипломные работы именно у нее и ходили за ней «косяками». Под ее научным влиянием я выбрала не уголовно-правовую, а криминологическую тему дипломной работы: «Семейно-бытовая насильственная преступность». Всю преддипломную практику дышала пылью в судебном архиве, собирая «эмпирический материал», по специальной анкете обрабатывала приговоры, считала, помню, какие-то проценты и коэффициенты, составляла «портрет» бытового преступника. Председатель суда, встречая меня на лестнице, ведущей из архива, с подозрением спрашивал: «Ты что там всё копаешь?». Научный азарт, свойственный Нинель Федоровне, захватил меня целиком. Верхом моей самоуверенности было сопоставление в дипломной работе полученных мною результатов с данными известных советских криминологов, занимавшихся изучением насильственной преступности: мои цифры отличались несущественно. В общем: «Дерзай, не бойся, не боги горшки обжигают»!
Н.Ф. Кузнецова считала, что студенты должны быть как можно активнее на семинарах и, по ее выражению, «все выжимать из преподавателя», чтобы с занятия он уходил «мокрый». Именно так она и сама работала — на износ, для нее не существовали «больничные листы», и даже при давлении 220 она шла на лекцию. Войдя в аудиторию, она обо всем, кроме уголовного права, забывала. «Я не представляю, что будет, если первого сентября мне не надо будет идти в университет», — призналась она однажды.
Еще один штрих к портрету — Нинель Федоровна как научный руководитель. Замечу, что треть преподавателей кафедры уголовного права и криминологии МГУ, работающих в настоящее время, защитили кандидатские диссертации под ее руководством. Всего ею подготовлено свыше 40 кандидатов и пять докторов наук. Как сказала она в одном из интервью, "преподаватель живет в своих учениках... Педагогика — это мое призвание" 4.
Нинель Федоровна была и моим научным руководителем. Выбором темы своей кандидатской диссертации я обязана именно ей. Первоначально думала писать о деятельном раскаянии в уголовном праве. Услышав название темы, Нинель Федоровна, поморщившись, сказала: «Ну что Вы, зачем Вам это нужно?». И добавила: «А какой у Вас язык?». Я ответила: «Французский». Молниеносно последовало решение: «Всё, берите тему „Основные черты нового Уголовного кодекса Франции“».
Эта тема была очень интересна и, безусловно, актуальна: в 1992 г. во Франции был принят новый Уголовный кодекс взамен действовавшего там с 1810 г., российские юристы работали над проектами нашего Кодекса, интерес к зарубежному и сравнительному праву был велик, редкая кандидатская диссертация обходилась без главы об иностранном уголовном законодательстве. Но, согласившись с предложенной темой, я никак не ожидала, что мне придется стать и одним из переводчиков французского Уголовного кодекса.
Спустя некоторое время после этого разговора я была приглашена в кабинет Нинель Федоровны, которая в то время работала заведующей кафедрой. В кабинете, помимо нее, находился завкафедрой уголовного права и уголовного процесса Университета дружбы народов им. Патриса Лумумбы 5 Иван Данилович Козочкин. Вдвоем с Нинель Федоровной они выступили в роли экзаменаторов по французскому языку. Кстати, в личном листке по учету кадров в ответ на вопрос: «Какими иностранными языками и языками народов СССР владеете?» Нинель Федоровна писала: «Немецким, французским, английским, польским, болгарским, чешским, хорватским».
Мне дали текст французского кодекса, открыли наугад и сказали: «Переводите». Вообще, должна признаться, законодательный текст гораздо легче переводить, чем, например, текст статьи или монографии. Язык законодателя, в том числе французского, обычно четкий, единообразный, не допускающий нескольких толкований, без сложных оборотов. Помню, что я довольно бегло стала переводить. Видимо, мой французский экзаменаторов удовлетворил, и мне было поручено подготовить свой перевод французского закона. Заметьте — всего Кодекса, а не какой-либо его части! Кроме меня над переводом работали еще два человека, но каждый из них готовил перевод всего текста. Впоследствии тексты на русском языке были соединены редакторами Н.Ф. Кузнецовой и Э.Ф. Побегайло. В 1993 г. перевод французского Уголовного кодекса был опубликован.
Для Нинель Федоровны не было половинчатых решений: и себе и другим она определяла очень высокую планку. Для подготовки кандидатской диссертации она подарила мне две внушительные по объему книги на французском языке известных французских авторов XX в. Эти книги были дорогими и в прямом, и в переносном смысле. Юридическая литература, издаваемая за рубежом, стоила немало, да и достать эти книги было делом нелегким: их в основном привозили студенты или аспиранты-иностранцы. За дополнительными материалами по французскому праву я была направлена в посольство Франции в Москве.
Оппонентами по моей кандидатской диссертации по принципу «дерзай, не бойся...» были определены два профессора, доктора наук: С.В. Боботов и Г.В. Дашков.
Сравнительно-правовые исследования всегда очень увлекали Нинель Федоровну. Под ее руководством были переведены на русский язык и опубликованы уголовные кодексы Германии, Франции, Испании, Швеции, Швейцарии, Польши. Ей принадлежит ряд работ, в том числе статей, по уголовному праву перечисленных государств, а также США, Японии, Китая, государств СНГ и Балтии. Одной из последних работ Нинель Федоровны стала книга «Взаимодействие международного и сравнительного уголовного права» (М., 2009). Еще одна сравнительно-правовая работа в соавторстве с членами кафедры уголовного права и криминологии была подготовлена ею как ответственным редактором, но, к сожалению, не увидела свет.
Теплые отношения связывали Нинель Федоровну с аспирантами-иностранцами, которые были для нее источником новой, интересной информации о правовых системах других государств.
В конце 1990-х гг. аспиранткой Нинель Федоровны стала преподаватель из Китая Цзян Хуэйлинь. Мне довелось присутствовать во время знакомства научного руководителя и аспирантки. Диалог был забавен. «Как Вас зовут?» — спросила Нинель Федоровна. «Хуэйлинь» — последовал ответ. «Нет, я вас так звать не могу: у нас это почти нецензурное слово. Вы будете — Наташа», — сказала Нинель Федоровна и, посмотрев на меня, добавила: «Вот у нас есть Наташа русская — будет Наташа китайская». С легкой руки Нинель Федоровны Цзян Хуэйлинь, защитившую в 1999 г. кандидатскую диссертацию по реформе уголовного права Китая и сохранившую до настоящего времени связь с нашей кафедрой, до сих пор зовут Наташей китайской. Она не обижается.
Все аспиранты Н.Ф. Кузнецовой знают, как она решительно вычеркивала из текстов диссертаций всё, что считала ненужным. Вспоминается известный ответ на вопрос о том, как создать скульптуру, — взять кусок камня и отсечь все лишнее. Нинель Федоровна поступала именно таким образом. Она умела привести всю информацию в систему, безжалостно, как хирург, отсекая избыточное. Порой до слез было жалко материал, но спустя время приходило понимание правоты научного руководителя. Советы Нинель Федоровны были особенно ценны для начинающих исследователей, сталкивавшихся с тем, что информации много, а что с ней делать — неизвестно. Вообще Нинель Федоровна мне напоминала этакий «генератор идей»: она их выдавала постоянно, причем попутно, мимоходом, надо было только брать и записывать.
Нинель Федоровна очень дорожила работой в Московском университете, переживала за его судьбу и судьбу юридического факультета. Своим ученикам — преподавателям кафедры она не уставала повторять: «Помните: вы работаете в Московском университете! Не на ректора, не на декана, вы работаете на Университет!».
В одном из интервью Нинель Федоровне был задан вопрос: «Чем Вам нравится Московский университет?», она ответила: «Свободой». И дальше продолжила: «Во все времена, какими бы они ни были, Московский университет был всегда самым-самым свободным. И до революции... он был самым свободолюбивым вместе с Санкт-Петербургским, и сейчас. Я ни от кого не завишу. Я могу прийти, к примеру, на Совет Безопасности 6 и высказать свое мнение. За мной нет ведомства, меня никто не вызовет на ковер... Недавно 7 там состоялось совещание по основам тактики борьбы с преступностью. Я была приглашена в качестве эксперта и выступала — я сказала всё, что думала. И директор Института прокуратуры, когда мы выходили, шепнул мне: „Вы — Зоя Космодемьянская!“ Это потому, что я работаю в Московском университете» 8.
Все же, думаю, не все преподаватели даже Московского университета могли чувствовать себя так же свободно, как она. А она чувствовала!
Меня поражало то, как иногда Нинель Федоровна, вопреки инстинкту самосохранения, выступала с резкой критикой закона, политического режима или конкретного человека, здесь она выражений не выбирала. Так, в одном из интервью, данном в 1998 г., Нинель Федоровна прямо сказала: «Режим сегодняшний меня не устраивает. Криминальный». И далее пояснила свою позицию: «Мы находимся сейчас под давлением Международного валютного фонда — это ни для кого не секрет. В США через бюджетную систему распределяется 35% ВВП, в Швеции — до 70%, а нам продиктовали 10%. И 30% этого хилого бюджета уходит на обслуживание государственного долга. Что остается на образование, культуру, науку?.. В том-то и цель этих господ, чтобы увести нас за ту грань, за которой необратимые изменения в экономике и утрата национального суверенитета. Это имеет прямое отношение к сегодняшнему режиму, вот почему он меня не устраивает» 9. Согласитесь, так мог сказать только патриот своей страны, для которого судьба его родины гораздо важнее собственной судьбы, а ее будущее — предмет серьезных переживаний.
В последние годы Нинель Федоровной был введен в криминологию новый термин «элитно-властная преступность», под которой она понимала формирующуюся во властных структурах преступность, создающую реальную угрозу социально-экономическому развитию российского государства и его национальной безопасности. По мнению Н.Ф. Кузнецовой, с появлением этого вида преступности граждане утратили веру во власть и закон. Будучи талантливым ученым-криминологом, Нинель Федоровна, безусловно, понимала, каковы истоки криминальной ситуации, сложившейся в России, какова опасность коррупции, охватившей, как спрут, многие жизненно важные сферы российского общества. Как один из разработчиков Уголовного кодекса России 1996 г., она искренне переживала утрату им системности, извращение той концепции, которая была положена в основу уголовного закона. Нинель Федоровна выступала категорически против исключения из Кодекса конфискации имущества как вида наказания и необоснованно широкой либерализации уголовного права...
В конце 1999 г. на одном из заседаний кафедры уголовного права Нинель Федоровна объявила о своем уходе с поста заведующей кафедрой: «В новый век — с новым заведующим!». Думается, это решение далось ей нелегко, но интересы кафедры были для нее превыше всего. Как только она поняла, что не может так же, как раньше, активно руководить кафедрой, уступила свое место нынешнему заведующему — Владимиру Сергеевичу Комиссарову.
К сожалению, настал и момент, когда по состоянию здоровья Нинель Федоровна была вынуждена отказаться от чтения общего курса лекций, но в течение еще ряда лет продолжала преподавать — теперь уже специальный курс «Основы теории квалификации преступлений» для студентов уголовно-правовой специализации. Последними ее слушателями стали нынешние (2010/11 уч. года) пятикурсники. Продолжить его чтение в нынешнем учебном году Нинель Федоровна доверила мне. Но не просто поручила вести спецкурс, а передала его вместе с разработанной ею учебной программой и опубликованным пособием, создав учебно-методическую базу.
Ухудшившееся состояние здоровья не позволяло Нинель Федоровне часто бывать на факультете, но она не переставала работать дома, в частности, над объемным проектом закона об ответственности за экономические преступления. Незадолго до этого была закончена работа над главами кафедрального учебника по Общей части уголовного права России. Нинель Федоровна успела передать в редакцию «Вестника Московского университета» свою последнюю статью, посвященную вопросам ответственности за организацию преступного сообщества и участие в нем в связи с изменениями, внесенными в уголовный закон в 2009 г. В ее планах было написание работы «Уголовное право и мораль», для которой она собирала материал, а также подготовка программы нового спецкурса. К сожалению, этим планам не суждено было сбыться.
16 ноября 2010 г., за 10 дней до ухода из жизни, Нинель Федоровна приехала на факультет, как оказалось, в ПОСЛЕДНИЙ раз, решив участвовать в приеме кандидатского минимума по специальности у аспирантов кафедры. Бледное лицо, синюшные губы, испарина на лбу — по всему было видно, что она плохо себя чувствовала, но не могла не приехать, поскольку экзамен должна была сдавать ее аспирантка. Членами экзаменационной комиссии, кроме Нинель Федоровны, были В.С. Комиссаров и я. Владимир Сергеевич помог ей присесть, налил горячего чаю. Стали принимать экзамен. Нинель Федоровна слушала, прикрыв глаза. И тут вопрос: состав преступления... Удивительно, но даже в тот, ПОСЛЕДНИЙ, день мы опять спорили о формальных и материальных составах. Мы с Нинель Федоровной — против Владимира Сергеевича. Я отстаивала точку зрения Нинель Федоровны, а она, вытянув вперед руку, показывая на меня, повторяла: «Слушайте её». Переубедить Владимира Сергеевича мы не смогли...
Замечу, что Нинель Федоровна всегда стояла на позиции, согласно которой нет беспоследственных преступлений, следовательно, не могут в принципе существовать беспоследственные (формальные) составы, если состав понимать не нормативистски — как диспозицию статьи уголовного закона, а как ядро, структуру преступления.
...В середине экзамена Нинель Федоровна, обращаясь к В.С. Комиссарову, сказала: «Вот, Владимир Сергеевич, я вам оставляю кафедру в хорошем состоянии» и дальше стала перечислять преподавателей кафедры — своих учеников: «Вика (В.В. Домникова) будет заниматься соотношением гражданского и уголовного права, Настя (А.А. Матвеева) — криминологией, Глеб (Г.И. Богуш) — международным уголовным правом...». Упомянуты были все. Сейчас я понимаю, что тогда она с нами прощалась...
От З.Г. Самошиной, дружившей с Н.Ф. Кузнецовой более 55 лет, мне известно, что несколько лет назад Нинель Федоровна при посещении Храма Святых мучеников Флора и Лавра (на Павелецкой), где ее крестили в младенчестве, причастилась и подарила Храму икону Божьей Матери. Подарком свыше я считаю нашу последнюю встречу на факультете и напутствие, данное нам Нинель Федоровной.
Тяжело переживать уход ТАКОГО человека. Со временем осознание потери становится еще острее. Но нам остались книги и статьи Нинель Федоровны, осталась память. В разных уголках России и мира работают ученики Н.Ф. Кузнецовой, которые несут в себе частицы ее души, искры ее таланта, которым она щедро с ними делилась. Права была Нинель Федоровна: преподаватель живет в своих учениках. Значит, и она живет.
Дерзайте, не бойтесь, не боги горшки обжигают!
1 Кузнецова Н.Ф. Избр. тр. СПб., 2003. С. 16.
2 Кузнецова Н.Ф. Арон Наумович Трайнин (1883–1957) // Правоведение, 1976. № 5. С. 103–108.
3 Кудрявцев В.Н. Предисловие // Кузнецова Н.Ф. Избр. тр. С. 10.
4 Кузнецова Н.Ф. Я сорок лет отдала борьбе с преступностью // Юридический мир. 1998. № 2. С. 6.
5 В настоящее время — Российский университет дружбы народов.
6 Имелся в виду Комитет Государственной Думы РФ по безопасности.
7 Речь идет о событиях 1998 г.
8 Кузнецова Н.Ф. Я сорок лет отдала борьбе с преступностью. С. 6–7.
9 Там же. С. 7.