Интервью В.С. Комиссарова журналу «Законодательство» (2009. №10)

Интервью с В. С. Комиссаровым, доктором юридических наук, профессором, заведующим кафедрой уголовного права и криминологии юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова

— Владимир Сергеевич, одной из наиболее острых и тревожных проблем современного российского общества является высокий уровень преступности в стране. В средствах массовой информации постоянно сообщается о заказных убийствах, террористических актах, фактах коррупции. Каково реальное положение дел на сегодняшний день?

— К сожалению, мы не знаем действительного уровня преступности в стране, или, как говорят криминологи, мы не знаем цены преступности. Однако отправные точки для оценок все же есть. Так, согласно результатам многолетних исследований общественного мнения, две трети россиян испытывают страх перед криминалом. Теперь обратимся к данным официальной статистики. На протяжении последних двух лет количественные показатели преступности в нашей стране неизменно падают: в 2006 г. было совершено 3855,4 тыс. преступлений, в 2007 г. — 3582,5 тыс., в 2008 г. — 3209,9 тыс., в январе-июле 2009 г. — 1822,1 тыс. преступлений (по сравнению с прошлым годом произошло падение на 6,7%). Одновременно, пусть и не столь стремительно, в общем массиве преступлений уменьшается доля тяжких и особо тяжких (более чем на 1% в 2007 г., на 0,3% в 2008 г. и на 4,9% в 2009 г.)1. Но насколько соответствуют эти факты действительности? Отражают ли они криминологическую реальность?

На официальном уровне почти однозначный ответ на этот вопрос содержится в призыве Генерального прокурора РФ Ю. Я. Чайки «сдержанно относиться к переменам в динамике преступности», показатели которой часто «отражают только результаты их (правоохранительных органов. — ред.) работы, а не степень криминальной пораженности в обществе и состояние преступности в целом»2.

Специалисты считают, что преступность растет количественно и модифицируется качественно. По мнению известнейшего криминолога, лауреата Государственной премии РФ, профессора В. В. Лунева, у нас ежегодно совершается более 15 млн преступлений, а по подсчетам ВНИИ МВД РФ — от 22 до 25 млн. Регистрируется около 3 млн деяний, выявляется около 1,2  млн правонарушителей, осуждаются около 800—900 тыс. человек3.

Еще более резкие оценки мы находим в исследовании авторитетного ученого В. С. Овчинского, называющего сложившуюся ситуацию «„мыльным пузырем“ благополучия» и с сожалением отмечающего тотальное отсутствие независимости у уголовной статистики4. Латентная преступность, которая и ранее в несколько раз, а по некоторым конкретным видам преступлений и на несколько порядков превышала регистрируемую5, продолжает неуклонно расти, происходят феминизация и омоложение состава осужденных, усиливается организованность и профессионализм преступности, «идет тотальная криминализация общества»6.

Не могу не привести еще некоторые данные. В журнале «Уголовное право» в конце 2006 г. была опубликована статья начальника кафедры криминологии Московского университета МВД России Семена Яковлевича Лебедева (думаю, понятно, насколько это осведомленный человек). Так вот, в этой статье сказано о 60—65 млн преступлений в год, а эти цифры в 20 раз выше официальных статистических показателей.

Тенденция абсолютного и относительного роста преступности, в том числе насильственной, кстати, характерна не только для России, но и для всего мирового сообщества. За последние 30 лет среднегодовой прирост преступности в США составил 7%, во Франции, Великобритании, ФРГ, Швеции — от 4 до 6%. Это означает, что система социального контроля во всем мире постоянно отстает от развития преступности.

— Уголовный кодекс России действует уже более десяти лет. Неужели он не в состоянии сдержать рост преступности?

— Следует прежде всего отметить, что даже самый совершенный кодекс не может оказать решающего влияния на уровень преступности. Страх наказания, конечно, остановит какую-точасть людей и не даст им совершить преступление. В этом смысле правовые меры имеют очень существенное значение в системе мер сдерживания преступности. Вместе с тем важно не переоценить их роль, так как во всем мире основную нагрузку несут социально-экономические условия жизни общества. Можно отметить определенные подвижки в этом направлении в деятельности нашего государства.

Вместе с тем нужно учитывать и то, что эффективность воздействия карательных мер на уровень преступности зависит не только от того, насколько совершенен уголовный закон, но и от ряда других обстоятельств: уровня системности воздействия на преступность, качественного состояния и профессионализма правоприменителей, состояния общественного сознания и т. д. В данном контексте не могу не обратить внимание на то обстоятельство, что в правовом сознании общества, в том числе законодателей, по-прежнему превалируют тенденции правового фетишизма и правового нигилизма. С одной стороны, бытует мнение о том, что стоит только принять новый уголовный закон с жесткими санкциями, и проблемы преступности будут разрешены. С другой стороны, большая часть населения, включая представителей правящей элиты, считает, что правовые предписания относятся к кому угодно, но не к ним. Иногда даже создается впечатление, что право живет само по себе, а общество развивается по собственным внутренним законам. Однако я оптимист и считаю, что потенциал действующего Уголовного кодекса РФ далеко не исчерпан и возможности сдерживания роста преступности у него еще имеются.

— Владимир Сергеевич, условия жизни общества постоянно меняются. Находит ли этот процесс отражение в Уголовном кодексе России?

— Важнейшей характеристикой любого уголовного законодательства является его стабильность. Только при ее наличии возможна выработка определенного и устойчивого уголовно-правового регулирования. В то же время изменения, происходящие в обществе, должны находить адекватное отражение и поддержку в уголовном законодательстве, что означает необходимость постоянного его обновления. Противоречие между динамизмом и стабильностью уголовного закона закономерно обусловлено и в принципе неразрешимо, особенно в условиях коренных изменений в обществе в переходный период. Однако разумное сочетание стабильности и динамизма является тем фактором, который обеспечивает поступательное развитие уголовного права и законодательства, адекватное применение его в судебно-следственной практике правоохранительных органов.

1  января 1997 г., при вступлении УК РФ в действие, в нем насчитывалось 360 статей: 104 в Общей части и 256 в Особенной. За прошедший с указанного дня период в целях внесения изменений и дополнений в УК РФ были приняты 66 федеральных законов и постановление Конституционного Суда РФ от 27 мая 2008 г. Иными словами, корректировки происходили в среднем один раз в 2,5 месяца. В итоге по состоянию на 1 августа 2009 г. в УК РФ входили уже 382 статьи, т. е. общее их количество увеличилось на 22 статьи. При этом были исключены из Общей части три статьи, из Особенной — четыре; включены в Общую часть четыре статьи, в Особенную — 25 статей.

Что касается содержания статей УК РФ, то здесь ситуация такова: если в Общей части были обновлены редакции 44 статей (42% статей Общей части), то в Особенной части изменениям подверглись все статьи, а ст. 205 — о террористическом акте — трансформировалась пять раз!

Таким образом, баланс между стабильностью закона и его изменчивостью явно нарушен, и не в пользу стабильности. Это создает серьезные препятствия для эффективного применения уголовного закона.

— Каковы, по Вашему мнению, основные направления развития уголовного законодательства и уголовной политики?

— Я уже отметил первую характерную черту — нарушение баланса между стабильностью уголовного закона и его динамизмом.

Приведенные цифры отчетливо показывают и вторую очевидную тенденцию развития законодательства: появление 25 новых статей в Особенной части УК РФ означает, что идет активный процесс криминализации. Данному выводу совершенно не противоречит исключение из Особенной части УК РФ четырех статей, поскольку изъятие только одной из них (ст. 182 «Заведомо ложная реклама») говорит о декриминализации. Прекращение действия остальных трех статей (ст. 200  «Обман потребителей», ст. 152 «Торговля несовершеннолетними», ст. 265 «Оставление места дорожно-транспортного происшествия») имело чисто технический характер, поскольку такого рода деяния стали квалифицироваться по другим статьям УК РФ: соответственно по ст. 159 «Мошенничество», ст. 127.1 «Торговля людьми», ст. 125 «Оставление в опасности».

Тенденция декриминализации как оборотная сторона криминализации в классическом виде практически не усматривается. Исключение составляет, пожалуй, только декриминализация причинения средней тяжести вреда здоровью по неосторожности, да и то под большим вопросом. Между тем специалисты насчитывают в УК РФ более десятка статей, которые совершенно безболезненно для эффективности уголовного закона можно было бы исключить из кодекса («Незаконное предпринимательство», «Лжепредпринимательство», «Принуждение к сделке» и т. д.).

Третья тенденция проявляется при анализе содержания 25 новых статей Особенной части УК РФ. 16 из них устанавливают ответственность не за новые преступления, а выделяют специальные составы из общих (содействие терроризму, публичные призывы к совершению террористического акта, нецелевое расходование денежных средств, невыплата зарплаты, стипендий, пособий и т. д.), т. е. такого рода деяния признавались преступными и раньше.

Столь частое внесение в УК РФ изменений, большей частью ни криминологически, ни социально-экономически не обусловленных, свидетельствует о наличии у законодателей, как я отмечал, выраженного феномена фетишизма, что также является характерной тенденцией развития уголовного законодательства.

При этом, как показывают исследования, большинство изменений в УК РФ вносятся без должной криминологической и правовой экспертизы, бессистемно. В результате кодекс утрачивает свое основное свойство — системность. Приведу только два примера. 30 декабря 2008 г. ст. 205 УК РФ («Террористический акт») была дополнена новым квалифицирующим признаком: умышленное причинение в результате террористического акта смерти человеку. На первый взгляд, это справедливое решение. Однако если ранее убийство при террористическом акте дополнительно квалифицировалось еще и по ст. 105 УК РФ («Убийство»), в санкции которой предусмотрена смертная казнь, то теперь квалификации по совокупности со ст. 105 не требуется. А между тем в санкции ст. 205 УК РФ смертная казнь не предусмотрена. Риторический вопрос: уголовная ответственность за убийство при террористическом акте была усилена или ослаблена? Другой пример. После изменений в 2003 г. ст. 228 УК РФ предусматривает ответственность за незаконное приобретение, хранение, перевозку, изготовление, переработку без цели сбыта наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов в крупном размере. А вот о совершении тех же действий, но с целью сбыта в статье ничего не сказано, хотя совершенно очевидно, что такие действия являются более опасными. Устранять такие пробелы вынуждена судебная практика, что, конечно, не повышает эффективности применения уголовного закона.

О гуманизме как тенденции развития законодательства также судить сложно. В связи с этим нельзя не упомянуть о Федеральном законе от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации». С одной стороны, этим законом была значительно ослаблена уголовная ответственность несовершеннолетних и исключена неоднократность как квалифицирующий и отягчающий признак совершения преступления. С другой стороны, было проявлено неслыханное снисхождение к рецидивистам (а это организованная преступность!). Теперь согласно ч. 3 ст. 68 УК РФ при любом виде рецидива преступлений, если судом установлены смягчающие обстоятельства, предусмотренные ст. 61 УК РФ, может быть назначен срок наказания в размере менее одной трети максимального срока наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление, но в пределах санкции соответствующей статьи Особенной части УК РФ, а при наличии исключительных обстоятельств, предусмотренных ст. 64  УК РФ, допустимо более мягкое наказание, чем предусмотрено за данное преступление. Этим же законом для лиц, совершивших тяжкие преступления, предусмотрена возможность назначения условного наказания (ст. 73  УК РФ) при осуждении, например, за простое убийство или групповое изнасилование на срок до восьми лет лишения свободы. Это при том, что ранее судебные органы выработали устойчивую практику, согласно которой такой срок не мог быть более пяти лет лишения свободы. Апофеозом Федерального закона от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ явилось, конечно, исключение конфискации имущества как вида наказания. Всего через три года, 27 июля 2006 г., конфискация была возвращена в УК РФ, но уже в виде иной меры уголовно-правового характера, содержание которой большинству специалистов пока неясно.

Не нашла полного воплощения и идея о дифференциации видов наказания. В декабре 2006 г. были введены в действие положения статей УК РФ об ограничении свободы как виде наказания (ст. 53). А вот арест и обязательные работы так и не применяются, и фактически решен вопрос об их исключении из УК РФ. Поэтому в судебной практике 35—40% виновных лиц осуждаются к лишению свободы, но часто условно.

По моему глубокому убеждению, при совершенствовании УК РФ приоритетный подход должен заключаться в сохранении принципа системности.

Уголовное законодательство представляет собой сложную, многоуровневую систему, где каждый элемент занимает соответствующее место. Введение новых элементов должно осуществляться при тщательном соблюдении оснований и принципов криминализации и пенализации. Практика быстрого внесения отдельных изменений в уголовный кодекс срабатывает при стабильной экономике и стабильном состоянии общества, когда потребности в этих изменениях не очень велики. Когда же общественные отношения еще не приобрели устойчивого характера, а элемент субъективизма в правотворчестве резко увеличивается, более предпочтительна система блочного изменения законодательства. При таком подходе на протяжении определенного более или менее длительного периода нарабатывается и осмысливается судебная практика, вырабатываются соответствующие законодательные предложения, затем блоком вносятся изменения в кодекс. В этих случаях одновременно решаются две задачи: во-первых, учитываются потребности в уголовно-правовом регулировании новых отношений, во-вторых, новые уголовно-правовые нормы непротиворечиво и органично вписываются в систему кодекса. Такой подход позволяет периодически пересматривать кодекс и приводить его в соответствии с потребностями общества.

Следует отметить, что предлагаемое решение не является принципиально новым в законодательной практике Российского государства. Так, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных Российской империи 1845 г. трижды принималось в новых редакциях (в 1857, 1865 и 1885 гг.) и применялось до принятия Уголовного уложения 1903 г., а многие его статьи — и до 1917 г. Правовая система России того времени считалась в Европе одной из самых современных. Представляется, что такой ценный исторический опыт не может игнорироваться. Кстати, впоследствии он использовался и в правовых системах иных европейских государств, например в Германии, Франции.

С учетом охарактеризованных тенденций специалисты в области уголовного права и криминологии давно и настойчиво говорят о том, что нужна новая редакция УК РФ, в которой были бы устранены существующие противоречия и пробелы. Об этом неоднократно шла речь на международных конференциях, российских конгрессах уголовного права, в обращениях на имя высшего руководства страны, однако, к сожалению, призывы эти все еще не услышаны.


1 См.: http://www.mvd.ru/

2 См. подробнее: http://genproc.gov.ru/smi/events/actions/news-9099/

3 Уголовное право. 2008. №6.

4 См. подробнее: http://sartraccc.ru/i.php?oper=read_file&filename=Pub/ovchinsky(19-02-09).htm

5 См. подробнее: Лунеев В.В. Тенденции современной преступности и борьбы с ней в России // Государство и право. 2004. № 1. С. 16-18.

6 См.: Алексеев А.В., Овчинский В.С., Побегайло Э.Ф. Российская уголовная политика: преодоление кризиса. М., 2000. С. 17—19.